О реке Колумбии
Итак, река Колумбия, величественная и своенравная, порождение диких Скалистых гор, в вершинных снегах которых она берет свой исток. Ее устье было открыто еще в 1792 году американцем Робертом Греем на корабле «Колумбия» (отсюда и название реки). Грей оказался человеком упорным и дотошным. Убедившись, что странный мутновато-красный цвет воды дает, по-видимому, впадающая в океан большая река, он не поторопился, как другие, пройти мимо тем скорее, что от берега отжимало мощное течение. На протяжении девяти дней раз за разом пытался он преодолеть его и приблизиться к берегу. Реки не было видно, хотя она существовала, катила бурные свои воды где-то рядом, в этом Грей был уверен. И лишь когда наконец-то его подтолкнул попутный ветер, Грей ввел «Колумбию» в широкий речной эстуарий и прошел для вящей убедительности достаточно далеко вверх.
Несколько дней спустя Грей повстречался с Ванкувером. Знаменитый мореход, некогда участник плаваний Кука, видел прежде этот резко отличающийся окраской широкий шлейф воды, но не принял ее за речную и прошел мимо. Прошел, кстати сказать, как и Кук до него! Ванкувер был взбешен из-за этой своей оплошности и долго не мог успокоиться, простить ее себе. Тотчас он отдал приказ командиру маленького «Чатама» лейтенанту Бротону пройти по реке и присмотреться как следует, что за земля ее окружает, чем она примечательна. Бротону удалось подняться вверх на 119 миль...
Делались попытки проникнуть в Колумбию с моря и российскими мореходами. Колумбией очень любопытствовал камергер Резанов, о чем уже здесь говорилось. В плавании своем в 1806 году на «Юноне» в Сан-Франциско «с тем чтоб или спасти области (голодающую Русскую Америку — Л.П.), или погибнуть», подошли попутно и к этой реке. «Юнону» встретило жестокое течение и мелководный фарватер в бурунах. На прибрежных возвышенностях индейцы зажгли костры, как бы обозначив вход, но ветер был свеж, и навстречу на своих батах они не вышли. В итоге «Юнона» попала в мелководную толчею. «Здесь видел я опыт искусства лейтенанта Хвостова,— доносил в Петербург Резанов,— ибо должно отдать справедливость, что одною его решимостию спаслись мы и столько же удачно вышли из мест, каменными грядами окруженных...»
Относившийся к Резанову с явно выраженной иронией его спутник натуралист Лангсдорф впоследствии писал: «Мы мысленно уже ели убитых нами диких уток и гусей, камергер Резанов видел Ново-Архангельск, перенесенный в устье реки Колумбии и уже строил на ее берегах суда...».
К тому же не знал Резанов, в известной мере ощущавший себя первооткрывателем, что всего лишь за несколько дней до  появления «Юноны» эти края оставила экспедиция Льюиса - Кларка. Снаряженная по инициативе и при финансовой поддержке президента Джефферсона (Льюис был даже его личным секретарем), в середине октября 1805 года она вышла в районе Колумбийского плато на реку Колумбию, поднявшись перед тем по рекам Миссисипи и ее притоку Миссури до самого водораздельного между американскими Востоком и Западом Нагорья. Задача предстояла, проследив реку Миссури, отыскать наиболее удобный и краткий водный путь от Нагорья к Тихому океану. Это помимо задач чисто географических (попутная картографическая съемка), этнографических (посильное изучение образа жизни индейских племен) экономических (учет сведений о пушных промыслах). В изнуряющем головоломном путешествии до самой реки Колумбии первопроходцам оказала неоценимую помощь молодая индеанка из племени шошонов Сакаджавеа*. За несколько лет до встречи с американцами ее племя охотилось истоков Миссури на бизонов и подверглось нападению других племен. Сакаджавеа увели в плен. Позже она встретилась с промышлявшим в тех местах охотой франко-канадским траппером-одиночкой, «лесным бродягой» Шарбонно, и они поженились. В экспедицию Сакаджавеа пришла с двухмесячным ребенком на руках и мужем, чтобы предложить свою помощь. Она стала «подлинным руководителем экспедиции на самом трудном участке пути»**—от Миссури до Колумбии. Благодаря ей, друзьями Льюиса и Кларка стали все шошоны, что еще раз облегчило американцам сложнейшую их задачу. Они подчеркнули в своих дневниках, что Сакаджавеа «отличалась выдающимся умом и независимым характером». А в 1933 году в Лос-Анжелесе вышла монографическая книга Г. Р. Хебарда «Сакаджавеа» — дань уважения выдающейся индеанке начала прошлого века.
Бассейн Колумбии предстал глазам путешественников как царство лесов смешанных пород. Дремучие массивы высоченной пихты, ситхинской ели, красной корабельной сосны перемежались высветленными рощами дуба, ясеня, тополей, ольхи, осины. Река тешила душу разнообразием растительности, зеленью лужаек, но влажно прогибались в глубине берегов и топи с зловещей тинной поверхностью. Хотя все это было ниже, ниже, а вначале путешественникам пришлось преодолевать стремительные пороги, на которых в щепы разбивало их верткие индейские челны, бурлящие потоки Длинных и Коротких теснин, провалы мрачных водопадов в ущельях Каскадных гор. Эти воистину застывшие каменные каскады на сквозь пробуравила могучая Колумбия. Правда, в самих Каскадных горах плыть по реке, сжатой черными скалами и лбами порогов, было бы просто безумием,—тут пришлось тащить челны по горам волоком и лишь далеко внизу сойти снова к реке.
Она изобиловала рыбой, серебристыми лососями, за две тысячи километров стремившимися в проточные ручьи и озера Скалистых гор, даже осетрами. Неисчислимо было гусей уток, самой разной и причудливой водоплавающей птицы. Взлетающие гуси порой закрывали все небо, так что становилось темно. Далеко по реке заплывали из океана тюлени и морские бобры...
Ниже Каскадных гор замелькали индейские деревни. Индейцы ловили здесь преимущественно рыбу и вялили ее впрок —это был наиболее доступный и легкий промысел, дававший пищу на весь год. Американцам она уже в горле встала — сухая и жесткая, так что и не угрызть, пока порядком не поколотишь. Хотя бывало всякое, и приходилось сидеть только на одной этой рыбе — все лучше, чем ничего. Как заявил по схожему поводу, не желая обидеть индейцев, некий миссионер-иезуит: рыба, мол, недурна... но позже уточнил, что подразумевал прямо противоположное, как раз то, что «это недурной способ умертвить человека»***. (Но, как мы знаем, для русских здесь она была благом, и люди Тараканова не привередничали: едали и не то.)
Завершил открытие Колумбии геодезист-англичанин Давид Томпсон. Он с трудом и не с первой попытки вышел в Скалистых горах на ее истоки и в середине июля 1811 года спустился так или иначе к устью, где к тому времени обосновалась американская пушная фактория. «Теперь я могу сказать, что полностью закончил съемку этой части Америки от моря до моря (от Гудзонова залива до Тихого океана. –Л.П..)„. И вся работа в совокупности отняла у меня двадцать семь лет».
Дж. Бейкер в своей «Истории географических открытий и исследований» (М., 1950) заявил, что Давид Томпсон был «одним из крупнейших исследователей всех времен и, пожалуй, самым крупным исследователем Нового Света, не знающим себе равных ни в отношении покрытых им расстояний… ни точности работы».
Умер он в бедности и безвестности.
Примечания
* Еще на дальних подступах к Скалистым горам к этой эксп: дни хотел примкнуть англичанин Джон Теннер, похищенный в м« летстве индейцами и проживший среди племен оджнбвеев, оттава, синибойнов и кри целых тридцать лет. Когда в тех краях появил экспедиция Льюиса—Кларка, Теннер уже привык к новому об; жизни, но мысли рано или поздно уйти к соотечественникам не ос лял. Однако встретиться с Льюисом и Кларком ему не удалось. Его исповедь, записанная впоследствии ученым Эдвином Джемсом, составила большую книгу, изданную в 1830 году в Нью-Йорке. В подлиннике с ней познакомился и А. С. Пушкин. Поэта потрясла судьба белого человека, выросшего среди индейцев, усвоившего их верования, обычаи, манеру рассуждений, способы добывания хлеба насущного, в особенности же бедственное положение аборигенных племен. Племен, нещадно эксплуатируемых, спаиваемых и развращаемых как белыми скупщиками пушнины, так и властями самой якобы «демократической»- страны в мире. «С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве»,— возмущенно писал он. Безыскусный, полный драматизма и ярких, но отнюдь не идиллических, бытовых картин, рассказ Теннера настолько увлек Пушкина, что он оставил нам краткое изложение его книги с переводом некоторых избранных мест, попутно заклеймив корыстно-жестокие «отношения Штатов к индейским племенам, древним владельцам земли» американской. Полностью «Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера» издан у нас в 1963 году.
** И. П. Магидович. История открытия и исследования Северной Америки. М., 1962
***Дж. Бейклесс. Америка глазами первооткрывателей. М., 1969
Источник: Л. Пасенюк. Тимофенй Тараканов: от Кадьяка до Сан-Диего. Камчатка. Литературно-художественный сборник. Петропавловск-Камчатский, 1987г.
Источник: http://russross.ucoz.ru/ |
