Алеутские острова, равно как и Северо-Западный берег Америки, Российско-Американской компании принадлежащие, по совершенной дикости природы и бесплодию почвы земной, к разведению хлебопашества вовсе неспособны; самое скотоводство едва токмо на Кадьяке могло иметь некоторый успех. По сей причине в первые годы существования Компании продовольствие колоний ее было так скудно, как только при неотвратимых затруднениях и совершенной крайности быть то может. Хлеб и морскую провизию надлежало доставлять из Иркутска, чрез Якутск и Охотск с чрезвычайными издержками; и потому оные доставлялись всегда в количестве, ограниченном самою необходимостью. Ощутительный недостаток в таковом собственном подвозе жизненных припасов вознаграждался несколько выменом оных на морские коты с иностранных судов, колонии наши посещавших. Но и сие средство, при едва начатом знакомстве тогдашнего Главного правителя колоний Баранова с иностранцами, не могло быть ни верным, ни удовлетворительным. Отселе происходило, что в том суровом климате, в котором здоровая и достаточная пища наиболее нужна для поддержания жизни людей, не только береговые служители или промышленные Компании, но и так называемые вояжные во время морских путешествий часто не имели хлеба и нередко довольствовались одним вяленым сиучьим мясом и рыбою. В таком точно положении было продовольствие колоний, когда покойный Резанов, отправившийся с первою экспедициею россиян вокруг света, прибыл в оные уполномоченным от Компании. Пораженный таковым состоянием служащих Компании людей, он ревностно занялся средствами к отвращению столь гибельного недостатка в необходимом продовольствии. Мысль покойного Баранова была: сделать на сей предмет заселение на берегу Нового Альбиона, никакою европейскою державою формально еще не присвоенном. Чтобы более удостовериться в возможности сего, и самой пользе, г. Резанов сам отправился в Калифорнию, видел потом новый Альбион — и, восхищенный климатом сей страны вообще, в самых убедительных выражениях писал к директорам о необходимости выполнить вышесказанную мысль Баранова. Главное правление Компании, чрез государственного канцлера графа Румянцева, испрашивало на то Высочайшего соизволения. Отношением своим от 1-го декабря 1809 года Его Сиятельство сообщил Правлению, что: "Его Императорское Величество, отказывая в настоящем случае производить от казны на Альбионе поселение, предоставляет Правлению на волю учреждать оное от себя, обнадеживая в: всяком случае Монаршим своим заступлением". По сему Всемилостивейше дарованному праву, к основанию заселения в Новом Альбионе, Главное правление Компании тогда же сделало свои распоряжения. Вследствие того покойный коммерции советник Кусков, отправленный Главным правителем колонии Барановым из Ново-Архангельска, в 1812 году 15 марта основал на берегу Нового Альбиона — в широте 38° 40', несколько к северу от порта Румянцева, или губы малой Бодеги, на месте называемом от жителей Мад-жы-ны, крепость, наименнованную Славенск, или Росс.

При сем событии благонравные индейцы той страны найдет* совершенно свободными и даже ни малейшего покровительства со стороны соседей своих, испанцев, не признающими. Напротив, будучи утесняемы нападениями от диких, под зависимости испанцев состоящих, они и к ним самим питали чувства неприязненные. По сим отношениям, местные те индейцы не только не противились таковому приюту россиян на берега Нового Альбиона, но еще изъявили желание видеть их в гораздо большем числе; дабы тем увереннее быть в покровительстве и защите от своих враждебных соседей. Один из главных старейшин или тоенов, по имени Чу-чу-оан, которому занятое под крепость место принадлежало, охотно уступил оное русским за некоторые соответственные подарки. В бытность потом в порте Румянцеве шлюпа "Камчатки", индейцы подтвердили начальнику оного, известному флота капитану Головнину свою независимость от испанцев, свою ненависть к ним, и желание, чтобы русские селились и жили в их соседстве. Один из старейшин их, Валенила, упросил г. Головнина дать ему русский флаг, дабы он мог употреблять как свидетельство дружбы и преданности своей к русским.

Должно сознаться, что совсем инаково смотрели на заселение наше испанцы. Калифорнское правительство, в сношениях своих с начальником колонии, покойным Кусковым, несколько раз давало ему заметить свое неудовольствие и даже настаивало, чтобы он уничтожил заселение и удалился. Во время правления известного Итурбида в Мексике приезжал в порт Сант Франциско особый чиновник и возобновил подобное требование, не имев, впрочем, как после дознано, никакого на то полномочия. Начальство в Монтерее однажды дозволило себе даже неприязненные действия, захватив в плен людей наших. Наконец в 1819 году испанский посланник при дворе нашем сообщил министру нашему официальную по сему предмету ноту, на которую тогда же по требованию г. министра финансов подано от Главного правления объяснение, и с тех пор, по переменившимся политическим обстоятельствам, дело сие осталось неразрешенным. Между тем калифорнское местное правительство видит уже в настоящих событиях ощутительную пользу от соседства русских, ибо при недавних возмущениях индейцев против испанских миссий, от Компании доставлено испанцам оружие, которого у них недоставало, и тем оказано им существенное пособие.

Относительно изъявленной калифорнским правительством, и потом испанским министерством, претензии против заселения нашего в Новом Альбионе, заметить нужно, что они право Испании на обладание всею прибрежною страною Нового Альбиона простирали до пролива Жуан де Фука. Сколь таковое присвоение неосновательно, то ясно доказывается, во-первых, показанием, да и самою независимостью индейских племен, свидетельствующими, что далее порта Сант Франциско власть испанцев никогда не простиралась, и во-вторых, тем, что правительство Соединенных Штатов дозволило себе занять устье реки Колумбии, в чем мы только что подражали оному — и потом южною границею Луизианы назначило параллель 42°, то есть целыми 5° южнее пролива Жуан де Фука.   

Как бы то ни было, при таковых обстоятельствах, за основанием колонии Росс последовавших, Компания не могла обладание оною признавать прочным, и потому в течение 12 лет не принимала никаких надлежащих мер к усилению ее. Это причиною, что колония сия поныне не приносит всей той важной пользы, какая была первоначальною целью основания оной. За всем тем, однакож, она доставила и доставляет весьма немаловажные выгоды, служа необходимым и надежным пособием для продовольствия других колоний. Сверх того обилие дубового и соснового строевого леса дало возможность в самых нужных случаях выстроить там несколько мореходных судов, которых постройка, равно как и самое употребление были для Компании очень выгодны.

Колония Росс ныне состоит в небольшой деревянной крепостце с 17 орудиями малого калибра. В ней дом для начальника, контора, казармы, двухэтажной магазин и некоторые другие здания. Живущих в крепости разного звания людей, в службе Компании состоящих, считается — кроме алеут, временно на предмет морского бобрового промысла сюда присылаемых — до 50 человек. А как из 3815 промышленных, в том числе находящихся, едва 12 человек занимаются собственно сельским хозяйством, и более по доброй своей воле, нежели по непременной своей обязанности, то и засевается хлеба только около 200 пудов пшеницы и до 40 пуд ячменю. Хотя посев производится без всякого удобрения земли, и даже без порядочной распашки оной, но жатва и тут бывает сам-десять. Пример соседственных испанских миссий, где урожай приносит в 40 раз против посева, убеждает, что при порядочном хлебопашестве и в Россе можно того же надеяться. Климат таков, что огородные овощи поспевают два раза в год; всякие садовые растения и фрукты на грунту выводимы быть могут.

По части скотоводства в Россе считается: лошадей 46, быков и коров 213, свиней 81 и овец 842. Обилие дикого рогатого скота и дубового леса представляет легкую возможность завести кожевенные заводы. Одно овцеводство, столь удобное к усовершенствованию, доставило бы Компании неизчислемые выгоды.

Вообще по первым опытам легко удостовериться можно, что, усилив в Россе сельскую экономию до надлежащей степени, Компания могла бы быть совершенно обеспеченною насчет снабжения хлебом всех своих американских колоний. Надобно только принять в соображение, что на годовое продовольствие оных вообще 10 тыс. пудов хлеба было бы слишком достаточно; но если еще меры к получению обильнейшей жатвы удвоить, то смело можно сказать, что колония Росс могла бы продовольствовать хлебом Камчатку и Охотск. Тогда Компания была бы в силах совершенно успокоить правительство, заботившееся о избавлении якутов от разорительных доставок туда казенного хлеба.

Настоящее продовольствие колоний жизненными потребностями вообще, за исключением доставляемого из Росса, получается от иностранцев двояким образом: или с судов, в Ново-Архангельск приходящих, или из Калифорнии, куда нарочно для сего посылаются собственные суда Компании. Без дальнего соображения, само собою ясно, что способы сии не всегда могут быть верны: они зависят от прихода иностранных судов и от продолжения дружественных сношений с калифорнским правительством. Нелишне присовокупить, что известность нужды, в которой колонии относительно жизненных потребностей находятся, дают иностранцам возможность дорожиться в продаже оных, и вынуждают начальство колоний удовлетворять их, плотя гораздо более того, за что продавать было бы им сходно.

За сими способами остается еще способ доставления кругом света; но оный зависит, во-первых, от мира со всеми приморскими державами; и, во-вторых, от разных случайностей, с продолжительными морскими вояжами часто неразлучных, и следовательно, не верен; а притом убедительным опытом уже дознано, что по одним чрезвычайным расходам таковая доставка в колонии хлеба для Компании вовсе неудобна.

Из сего непосредственно следует, что если Компания принуждена будет уничтожить колонию Росс, и если затем, по политическим обстоятельствам, с одной стороны, переменятся взаимные отношения с Калифорниею и с теми нациями, коих флаги посещают наши колонии; а с другой, самая свобода плавания вокруг света прервется, то колонии наши неминуемо останутся при единственном способе продовольствия чрез Охотск; или, что все почти равно, вовсе без продовольствия. Итак, ясно, что благосостояние колоний и самой Компании непременно требует, чтобы не только не уничтожать колонии Росс, но, напротив, принять меры к усилению ее до той степени, в которой сельское хозяйство оной могло бы совершенно обеспечить продовольствие всех других колоний. Но для сего необходимо, чтобы Компания имела совершенную уверенность в прочном обладании сею колониею.

Весьма еще недавно правительство признало нужным, чтобы право обладания Алеутскими островами и Северо-Западным берегом Америки, коими Компания 20 лет уже владела, утверждено было особыми конвенциями с Великобританиею и Северо-Американскими Соединенными Штатами: тем более представляется надобности в подтверждении права Компании на владение колониею Росс со стороны испанского правительства. Наилучшие нынешние соотношения нашего двора с Мадридским кабинетом позволяют надеяться, что настоящее время к тому есть самое благоприятнейшее. Можно надеяться даже более — признания права на обладание некоторою частью берега к северу от колонии Росс. Соображаясь с местными обстоятельствами, кажется не невозможным, что испанское правительство согласится предоставить России всю прибрежную часть земли, начиная с юга от речки Лентулы, впадающей в залив большей Бодего, к северу до самых границ с областями Соединенных Штатов, т.е. до 42° широты, ограничиваясь к востоку беспрерывным кряжем гор.

Подобное владение на берегах Нового Альбиона, утвержденное за Россиею актом, со стороны ближайшего к совместничеству правительства, поставило бы Компанию в беспрепятственную возможность распространять и улучшать в благо-растворенном том климате свои хозяйственные заведения, и тем несомненно достигнуть выше упомянутой цели - совершенного в продовольствии обеспечения, не только для своих колоний, но и для Камчатки и Охотска, куда хлеб доставлялся бы тогда вполовину дешевле нынешнего.